Вернулся довольный Керк, счастливо глядящий на всех обоими глазами, и даже начал что-то записывать в своей тетради. Но тут прозвучал сигнал на перерыв, и танна Кавайи замолчала. Ненадолго, чтобы перед уходом высказаться совсем не по теме лекции:

– В нашей академии студенческие вечеринки не возбраняются, это так. Но не приветствуется чрезмерное увлечение спиртным. Агенты должны уметь остановиться вовремя.

Мне показалось, что говорила она все это для нас с Мирейей. Холодно так говорила, осуждающе, сверля своим пристальным ректорским взором. Но откуда она вообще могла узнать, что что-то такое вчера было? И почему осуждала нас, а не Керка? На нем, можно сказать, вина была записана всеми возможными способами.

Лишь только танна Кавайи вышла за дверь, я сразу спросила про это Мирейю.

– Может, из общежития кто докладывает? – тут же предположила я.

– Да ладно тебе, – усмехнулась подруга. – Она наверняка так каждый год запугивает студентов. Думаешь, мы одни вчера с вином сидели? Да хоть Керка возьми – он же не у нас напился.

Керка я брать не хотела, да и его плачевный вид имел прямое отношение к нашей вечеринке. Вряд ли он мог куда-нибудь пойти после разговора с Дагойном.

– Смотрела она на нас, – напомнила я.

– Их специально учат смотреть так, чтобы каждый думал – на него, – отмахнулась подруга. – Берет на испуг – вдруг кто признается и покается. Сье, не бери в голову – у нас же вчера все прошло тихо, а наказывают, только если скандал был или мордобой.

Я вздохнула. Мордобой был.

– Думаю, Керка Дагойн избил, – призналась я.

– То есть ты не видела? – сразу вычленила она нужное. – А если это было не в нашей комнате, то мы к этому отношения не имеем и танне Кавайи нас обвинить не в чем. А что там между ними случилось? Почему ты думаешь, что они подрались?

Я стрельнула глазами в Дагойна. Он опять изучал меня. На бедного Керка бы лучше смотрел. Хотя почему бедного? Видимые повреждения ему исцелили, а отсутствующий зуб не мешал радоваться жизни.

– Мне так кажется, – уклонилась я от ответа. – Керк вчера пришел, когда тебя не было. Дагойн вышел с ним поговорить. Я закрыла дверь и не знаю, что там было дальше.

– А почему ты закрыла дверь? – вкрадчивый голос Дагойна прозвучал прямо над ухом. – И не открыла потом мне?

Но я даже не вздрогнула. Бабуля бы мной гордилась. Я повернулась и постаралась улыбнуться как можно соблазнительнее.

– Я уснула, – доверительно сообщила я застывшему Дагойну.

Почему я это сказала, так и не поняла. Хотела же заявить, что отравилась вином или сыром?

– Уснула?

Я опять ему улыбнулась, чтобы ничего не говорить. Врать больше меры не следует. Да и ответила я лишь на второй вопрос. Может, Дагойн забудет про первый? Он смотрел так, что очень живо представился вчерашний поцелуй. В груди разлился странный обжигающий жар. Губы пересохли, и я непроизвольно их облизнула, хотя хотелось другого – целоваться прямо здесь и прямо сейчас. Да что же это такое?

– Не надо на мне ничего отрабатывать, – хрипло сказал Дагойн.

– Что? – удивилась я.

Он не ответил, развернулся и прошел к своему месту, провожаемый моим недоуменным взглядом. Его хвост так бил в разные стороны, что не возникало ни малейшего сомнения – тан ужасно разозлился. Но что я такого сказала?

– Зачем ты так? – шепнула Мирейя. – Он тебя вчера сильно обидел?

– Почему ты так решила?

– Ты же его намеренно оскорбила.

– Я?

– А как, по-твоему, ему понять то, что ты уснула, не успел он отойти?

Я испуганно повернулась к Дагойну, но теперь он на меня и не смотрел. Закаменевшее лицо, и взгляд строго вперед. Мама дорогая, почему я все так порчу? Что он подумал? И извиняться ни в коем разе нельзя, ибо извинение он примет только одно, к которому я не готова. Почему, почему у Зорга оказалась такая слабая голова? Вот из-за таких хлюпиков и приходится мучиться. Слабая голова и мокрые ладони… Фу, гадость какая!

Я вспомнила руки Дагойна, обжигающие мою кожу. Руки, от которых расходилась жаркая волна по всему телу, заставляющая забывать обо всем. Нужно скорее решать свою проблему, а то так и буду страдать. Решу с первым же подходящим преподавателем…

Но пока преподаватель был только один – танна Кавайи, которая никак не могла помочь, хотя уже вернулась с перерыва. После перерыва лекция интереснее не стала, я совсем прекратила записывать и решила заняться второй проблемой – вычислить наконец внука Берта и подлить ему нужное зелье. Мне было так плохо, что утешить могло лишь то, что кому-то будет еще хуже. Бабуля уверена, что смогу его вычислить, значит, смогу. Но придумываться ничего не хотело. По словам бабушки, Берт – жгучий брюнет, такое часто передается по наследству, но речь-то идет даже не о сыне, а о внуке. Вдруг его жгучесть уже два раза разбавлена прекрасными блондинками? Да и жгучих брюнетов здесь трое, а если к ним приплюсовать еще и нежгучих, разной степени разбавленности, картина вырисовывается совсем грустная. Что еще? Удавке он предпочитал метательные ножи, причем отправлял их с точностью, до сих пор восхищавшей бабулю. Не может быть, чтобы внук Берта не получил от него ценных наставлений, значит, с ножами должен хорошо обращаться. Но это проверить можно только на спецзанятиях, которые начнутся после зачета по «секретке». Пока остается изучать тех, с кем будем учить орочий. Их трое – Шин, Дагойн и Грег. Дагойн… Я опять украдкой на него покосилась, но он выглядел все столь же злым. Нехорошо получилось…

Лекция закончилась, но мои мучения нет. После обеда мы пошли на первое занятие по орочьему. От самого занятия я ничего хорошего не ждала, но Мирейя говорила, что преподавателя прислали сверху, так как не знали, что с ним делать. А это значит, что он должен быть молод… Или хотя бы не слишком стар. Когда мы подошли, кроме Дагойна и двух танов, которые должны были быть с нами в группе, у двери оказался еще и Керк.

– Привет! – радостно сказал он. – С вами буду. Мне хотели эльфийский впарить, но я сразу пошел к ректорше. Эльфийский – точно не для меня, вот орочий – другое дело. Звучит красиво и вообще… Нужно же понимать, что говоришь в сложных жизненных ситуациях.

– И что, так легко перевели? – удивилась я.

Мне как раз не хотелось учить. С орками общаться не придется, а что я говорю, понимаю и без этого. Даже в сложной жизненной ситуации.

– Нелегко, – признался Керк. – Но я сказал, что немного орочий знаю, а с эльфийским точно будут проблемы.

– С орочьим у тебя тоже будут проблемы, – заметил Дагойн.

Он потер кулак, и мне захотелось встать между ним и Керком. Меня он точно бить не будет, а вот любителя орочьего…

– Да ну! – отмахнулся Керк. – Скажешь тоже. Мне этот язык почти родной. Я прям чувствую, что у меня в предках орки затесались.